Заветные желания, как известно, сбываются под Новый год. Правда, не обязательно в ближайший — возможно, судьба отложит их исполнение на год-два, а то и больше. И тут самое главное — не отчаиваться и не опускать руки. У Людмилы Васильевны Джурко (на фото справа) мечта была непростая, и ждать ее исполнения пришлось почти двадцать лет. Ей было 17, когда она во время уборки квартиры нашла справку из роддома, выписанную на младенца-девочку с другой фамилией, но появившуюся на свет в тот же год, день и час, что и Людмила. Рассмотреть как следует документ ей не удалось — вошедший в комнату отец молча вырвал из рук бумажку, и больше ее девушка никогда не видела. Но все равно скоро узнала: ее удочерили через неделю после рождения. С тех пор Людмила Джурко мечтала найти людей, которым обязана своим появлением на свет, или хоть какую-то кровную родню.

Две судьбы

Чтобы найти человека, нужно знать как минимум его фамилию, имя-отчество, год рождения и хотя бы приблизительно место, где он живет. Ничего этого у Людмилы Джурко не было. Но в истории ее рождения оказались подробности, давшие надежду когда-нибудь отыскать мужчину и женщину, которых, сложись все иначе, она называла бы мамой и папой. Случалось, Людмила прерывала поиски, иногда спрашивала себя: а если найду — нужна ли я буду этим людям, не станет ли их жизнь хуже от моего появления? А потом снова подступало желание пусть не обрести новых родственников, но хотя бы больше узнать о них, о своих корнях.
В семье, где росла Людмила, хранилась фотография красивого парня в морской форме — мятая-перемятая, местами надорванная, такое впечатление, будто ее не раз комкали в порыве злости, но так и не решились уничтожить. Немало времени прошло, прежде чем Людмила узнала: это и есть ее биологический отец. От мамы не осталось и этого — даже имя приемные родители, рассказывая о ней, называли разное: то Катя, то Лида.
Она появилась в селе Урожайном, что в Симферопольском районе, осенью 1969 года. 16-летняя девушка приехала откуда-то с Украины, устроилась на работу в хозяйство, работала в тепличной бригаде. Здесь и познакомилась с местной жительницей Раисой Багрий. Такое впечатление, что сама судьба свела этих женщин. Раиса несколько лет назад потеряла маленького ребенка и больше не могла стать матерью, с мужем много раз говорили о том, чтобы взять малыша из детдома. А ее новая знакомая приехала издалека, чтобы «скрыть позор», в те времена появление ребенка у незамужней девушки называли именно так. С благословения ли своей семьи Катюша-Лидия отправилась в Крым или сама решила так поступить, уже никто не узнает. Но вернуться домой она могла только одна. «Мои приемные родители упоминали, что девушка вроде была по национальности цыганка, забеременела она от русского и была уверена, что с таким ребенком ее родители не примут, — вспоминает Людмила Джурко. — Интересно, что до родов она жила у моих родителей — видимо, мама, договорившись, что они заберут ребенка в свою семью, предложила ей и крышу над головой. В апреле 1970 года родилась я, а в начале мая девушка написала отказ от ребенка и уехала».

«Это моя дочь!»

В Урожайном старожилы до сих пор помнят людей, что жили «неподалеку от магазина, удочерили девочку, а потом уехали». Правда, вряд ли у кого в памяти осталась причина, по которой Багрии сменили место жительства. А она была очень весомой. Через месяц или два в селе появился довольно-таки молодой красивый мужчина, устроился на стройку то ли мастером, то ли бригадиром. Стали ходить слухи о том, что он якобы ищет какую-то женщину в положении.
Конечно, он узнал о том, что родившаяся девочка теперь стала дочкой Багриев. И до его появления приемная мама Людмилы жила в страхе, что может лишиться дочери, которую ждала столько лет, — женщина серьезно заболела, помогать с ребенком было некому. Навестившая ее как-то опекунская комиссия намекнула, что ребенка могут и забрать, раз здоровье не позволяет ухаживать за ним. А тут еще появляется человек, который называет себя настоящим отцом девочки, и пытается предъявить права на нее. Конечно, по закону шансы у Мечислава Кохановского (так звали этого 38-летнего мужчину) были нулевые — в те времена экспертизы по ДНК не проводили, доказать свое отцовство он не мог, а ребенок уже имел родителей. Он это тоже понимал. Поэтому стал приходить к Багриям, просил отдать дочку, появлялся у Раисы на работе. «Мне рассказывали, что отец просто осыпал меня подарками, покупал всякую вкуснятинку, а когда я очень серьезно заболела и находилась на стационарном лечении, он просто не отходил от меня, — говорит Людмила. — Он надеялся все же меня забрать. Разные пути искал для достижения своей цели. Даже предложил моей маме выйти за него замуж, на что она ответила отказом. И не потому, что страстно любила своего мужа, а потому, что понимала: с таким красивым мужчиной ей долго не быть и ему нужна не она сама, а дочь».
В конце концов Кохановский смирился и уехал, оставив на память Раисе свою старую фотокарточку, сделанную во время службы в армии. Уехали и Багрии, а затем еще не раз переезжали из одного крымского села в другое…
Такой историю своего рождения Людмила Джурко услышала от приемной мамы. Как выяснилось позже, на самом деле это было не совсем так.

Счастливая встреча

История Людмилы Джурко — одна из тех, что заканчивается если не точкой, то восклицательным знаком. Потому что она в конце концов нашла своих родных. Не отца — его 13 лет назад забрала безжалостная болезнь, но двух сестер по отцу. А произошло это благодаря неравнодушным людям. Секретарь Урожайновского сельсовета Эльмира Юнусова, откликнувшись на просьбу Людмилы, в документах почти сорокалетней давности отыскала паспортные данные Мечислава Кохановского, где было указано и место рождения — городок Грицев Хмельницкой области, а также записаны две дочери. Отсюда уже начался поиск женщин нужных годов рождения с редким отчеством Мечиславовна — для начала в Крыму. И оказалось, что одна из сводных сестер Людмилы Джурко, Валентина Кисиленко, живет в Евпатории. Сюда она попала много лет назад по распределению после учебы.
И вот накануне Нового года они встретились. Обе оказались похожи на отца, обе со схожими вкусами, интересами, а самое главное — они сразу почувствовали родственную связь. Людмила жадно расспрашивала об отце, знакомилась с племянниками, рассматривала семейные фотографии — ей предстояло запомнить немало лиц и имен, ведь и в Хмельницкой области у нее есть теперь двоюродная-троюродная родня.
«С мамой Людмилы отец встретился, будучи свободным, он уже был в разводе. А после того как пожил в Крыму, все же вернулся на родину, в Грицев, — рассказывает Валентина Кисиленко. — И больше так и не женился, двадцать лет прожил холостяком. Притом, что женщина в доме очень нужна была: прекрасно справляясь со всей мужской работой, отец был беспомощен перед женской — например, практически не умел готовить… Может быть, дело в том, что не мог забыть ту девушку, а может, из-за своего непростого характера. Он не хотел уступать, договариваться, считая, что в доме должен быть раз и навсегда заведенный порядок. Но детей очень любил и не выносил, когда их обижали. Помню, когда я была маленькой, залезла случайно в какое-то болотце возле дома, пальтишко свое выпачкала основательно. Мама меня отшлепала, а отец… побил за это маму. Потом схватил выпачканную одежду, порубил топором — а ведь ее отстирать можно было, ночью разбудил продавца, чтоб тот отпер магазин, и купил мне другое пальто».
Интересно, что грицевские родственники о существовании Людмилы все эти годы… знали. Созвонившись с ними, женщина узнала вторую версию своего появления на свет: ее отец в Крыму встретил и полюбил молоденькую девушку, медсестру по профессии. Почему-то они не решились оформить отношения, даже когда стало ясно, что скоро родится ребенок. Но он не стал сиротой от рождения — и отец, и мать заботились о своей дочке. Мечислав Кохановский даже имя ей выбрал сам, назвал, как свою вторую дочь, Людмилой (эта сводная сестра сейчас живет в Таллине). Даже говорил: та выросла, она далеко, а эта, маленькая, всегда будет со мной. Но не получилось. Мать девочки, видимо, в отсутствии отца, упав, получила серьезную травму и умерла, малышку отправили в дом ребенка — оттуда ее и удочерили. Родственники говорят, что своими глазами видели фотографию крошечной Люды с отцом и мамой, возможно, она лежит где-то в оставшихся от Кохановского бумагах.
Возможно, что ее поиски еще не подошли к концу: здесь, в Крыму, могли остаться какие-то родственники по маме, хотя Людмила Джурко пока еще не знает ее настоящее имя, фамилию. Но верит, что когда-нибудь встретится с людьми, которые смогут рассказать о ней.

И наш Портал помог...

Автор Редактор   

08.09.2008 г.

Газета помогла дочери найти мать после 20 лет поисков 
Даже не верится, что в этой истории поставлена точка. Что мечта, в течение двадцати с лишним лет казавшаяся нереальной, неосуществимой, исполнилась. «1К» писала несколько месяцев назад о Людмиле Джурко, родившейся в селе Урожайном Симферопольского района: в 17 лет она узнала, что удочерена. По кусочкам, по крупинкам женщина вытягивала из приемной мамы сведения о людях, благодаря которым она появилась на свет.

 Как ни странно, больше данных оказалось об отце, который объявился в селе уже после того, как семья удочерила девочку, осталась даже его фотография, подаренная приемной маме, было известно, как его звали. Поэтому вместе с «1К» и удалось отыскать пусть не его самого — мужчины уже нет в живых, но двух сводных сестер Людмилы по отцу и многочисленную родню на его родине и в Евпатории. «Это и есть счастье, когда знаешь, что на свете есть люди одной с тобой крови!» — сказала тогда Людмила. А потом позвонила и ошарашила: «А теперь будем искать маму!» Но как? Ведь все, что было известно о родившей Людмилу женщине, что уже в положении она приехала в Урожайное откуда-то с Украины, была совсем молоденькой, лет 17 — 18. Звали вроде бы Катя, а может, и как-то иначе… Но Людмила решила не сдаваться: она хотела знать, как получилось, что воспитывали ее не родители, почему мать и отец расстались и где сейчас та женщина, которой она обязана жизнью.
  
   По ложному следу
  
   Сколько в нашей стране может быть женщин по имени Екатерина? А если еще и не в нашей, а в соседней? Или где-нибудь в дальнем зарубежье, куда уехали многие украинцы? И все-таки казалось, что одна зацепка есть: ведь Катя, вынашивая ребенка, должна была наблюдаться у врача. В Урожайном в 1970 году, когда закручивалась вся эта история, имелась своя небольшая больница, могли сохраниться документы, по которым можно было попытаться вычислить ту самую девушку. Но оказалось, что эти архивы уже уничтожены. Тогда Людмила Джурко села за телефонный справочник Симферопольского района и принялась обзванивать жителей Урожайного, пытаясь выйти на старожилов, которые могли бы помнить людей, живших здесь почти сорок лет назад. И все-таки услышала: «Да, я эту девушку помню, она мне очень нравилась, я сам за ней ухаживал!» Урожайновский пенсионер вспомнил и приемных родителей Людмилы, и немало подробностей о самой девушке. Вот только звали ее, пояснил он, не Катя, а Калина — это редкое в наших краях имя часто встречается в других областях Украины.
   Калину, которая внезапно уехала из села, вспомнила еще одна местная жительница и даже сообщила, что вроде бы недавно видела ее в Симферополе. Удалось узнать и фамилию, и год рождения, и даже село, куда она переехала из Урожайного. И вдруг… «Я узнала, что она умерла два года назад, — даже по телефону чувствовалось, как расстроена Людмила. — Вроде бы живы ее муж и сын — мой сводный брат».
   Но потом выяснилось, что опускать руки было рано. Все-таки идя по следам чужих воспоминаний, неплохо было бы подтвердить все документально. Предположили, что, если мама Людмилы оформляла официально отказ от ребенка, в архивах загса должны были сохраниться данные о биологической матери. Ждали подлинного свидетельства о рождении долго, но, когда пришел ответ на запрос, надежда вновь ожила — оказывается, родила Людмилу совсем другая женщина, и ее действительно звали Екатерина.
  
   На деревню, к бабушке
  
   Родина той самой Екатерины оказалась в Сумской области, в небольшом селе Ахтырского района. Вернулась она туда или нет? Как бы выяснить, живут ли там родственники, знакомые, давние подруги, которые хоть что-то могут вспомнить о ней? И тут на помощь пришел Интернет. «1К» разместила на ахтырском интернет-портале просьбу откликнуться жителей этого села или кого-то, кто сможет туда съездить и помочь в поисках. Отозвался только один человек, но зато какой — благодаря таким, как он, и веришь в мир не без добрых людей. Ахтырчанин Юрий Серый, вникнув в курс дела, в село поехал на следующий же день. «Если честно, я не был уверен в успехе, — признавался он потом. — Хотя народу тут живет немного, думал, что расспрашивать придется долго. Но зашел в магазин, поинтересовался: есть ли тут такая-то семья? И сразу же мне показали — вон в тот дом ступайте!»
   Оказалось, что в селе живет… бабушка Людмилы, вполне крепкая и бодрая пенсионерка. Юрий навестил ее, расспрашивал о дочери — выяснилось, что та живет в России, часто навещает ее. Хотел было показать газетную статью с фотографией Людмилы, да после просмотра семейных альбомов от этой мысли отказался: бабушка в молодости была просто на одно лицо с внучкой, не хотелось волновать пожилую женщину. О том, что у ее дочери был ребенок, да еще оставленный чужим людям, она не знала.
   Сообщить эту новость своей бабушке Людмила решила сама. «Я ей позвонила, представилась, и меня поразило, как она мягко и внимательно говорит с незнакомым человеком, — вспоминает женщина. — Я ей говорю: вы, пожалуйста, не волнуйтесь, но так уж получается, что я ваша внучка, меня родила ваша дочь Екатерина. И стала все рассказывать, а она только ахает, даже плакать стала. Попросила: деточка, приезжай быстрее, хочу тебя увидеть!»
   Фамилию обретенной родни и название села, где живет бабушка, героиня этой истории просила не называть. В 1970 году не только в селах, но и в городах рождение ребенка у незамужней женщины считалось позором, а уж то, что она оставила свое дитя, до сих пор считается самым тяжелым проступком.
   Бабушка, конечно, связалась с мамой Людмилы и от нее самой услышала о ребенке, который 38 лет назад остался в Крыму.
  
   Из-за глупой ссоры…
  
   Сказать, что Людмила Джурко волновалась, собирая сумку и покупая билет до Ахтырки, значит, очень слабо описать, что с ней творилось в тот день. И это притом, что она уже разговаривала по телефону с мамой, та ждала ее у бабушки и несколько раз повторила, что любит ее.
   Ее действительно ждали. Чуть ли не за сутки до приезда начали готовить стол, узнали, когда приедет автобус, и прикинули, сколько нужно будет добираться из райцентра до села… И вот, наконец, две женщины встречают у ворот третью — и в эту минуту вряд ли кто-то мог усомниться в том, что они родственники: настолько оказались похожими друг на друга. В этот день в маленькой хатке легли спать очень поздно, ведь столько всего нужно было сказать! Людмила все расспрашивала мать об истории своего рождения, ведь женщине уже пришлось выслушать не одну версию. Сначала от приемной матери, которая вспоминала, как выручила из беды молоденькую девушку, предложив отдать ей ребенка. Потом от родственников по отцу: тот придумал историю, что мать Людмилы погибла, неудачно упав со ступенек в гололед, а девочку забрали добрые люди…
   А оказалось, что отец и мать Людмилы встретились в Севастополе, вместе работали на стройке. Мужчине, Мечиславу Кохановскому, было тогда 38 лет, Екатерине всего 18. Двадцать лет разницы не казались им непреодолимым препятствием, они планировали пожениться, а когда выяснилось, что Катя ждет ребенка, решили побыстрее оформить отношения официально. Но вмешался случай. Дело в том, что Мечислав почему-то терпеть не мог свое имя, друзьям и знакомым он представлялся Димой. Так называла его и Катя. Однажды человек, знавший его настоящее имя, в разговоре с девушкой упомянул: Мечислав. «Кто это?» — не поняла Катя. Ее тут же подняли на смех: ничего себе невеста, даже не знает, как на самом деле зовут человека, за которого собирается замуж! Может быть, теперь, спустя столько лет, обида и кажется мелкой, но тогда после яростной и короткой ссоры с Мечиславом Катя решила порвать все отношения с ним — и уехала. Вот из-за такой глупости иногда рушатся судьбы.
  
   О ребенке не забывала
  
   В Урожайном Катя нашла работу, жилье, вот только не знала, как быть с ребенком. Вернуться в родное село, где будут колоть глаза незаконнорожденным? Самой растить его? Предложение бездетной местной жительницы забрать малыша девушке на тот момент показалось лучшим выходом, до родов она у нее и жила.
   Приемная мама все-таки лукавила, когда говорила Людмиле, что, сбыв малышку, Катя тут же уехала. «Когда были оформлены все бумаги, мама несколько месяцев жила у моих приемных родителей: кормила меня грудью, ухаживала за мной. Ей отвели местечко в доме, — делится Людмила. — Она говорила, что уже хотела все вернуть, забрать меня, но приемная мама, когда об этом зашел разговор, сразу же указала ей на дверь: официально она ребенку никто, прав на него не имеет. А девушке было всего 18 лет, что она знала о том, как можно исправить ситуацию!»
   Все эти годы дочку-первенца Екатерина вспоминала много раз, даже когда появились еще дочери, внуки. Искать ее пыталась, но семья, удочерившая Людмилу, уехала из Урожайного, и надежды не осталось никакой. И разве не чудом кажется ей сегодня, что она, когда захочет, будет видеть дочь, которую много лет вспоминала двухмесячной малышкой? Теперь они встретились. И обе верят, что уже никогда не потеряют друг друга.
  
http://1k.com.ua/240/details/2/1

НАТАЛЬЯ ЯКИМОВА